Братья Стругацкие "Трудно быть богом"
Nov. 25th, 2012 12:05 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
papa_somСразу скажу, начало чтения этой книги никак не связано со смертью Бориса Натановича (вечный ему покой), просто так получилось, что желание прочесть совпало с печальными событиями. Причём, почти день в день...
Я сейчас напишу ересь, в понимании абсолютного числа людей, достаточно поживших во времена СССР, но не написать её я не могу, потому что этот роман братьев Стругацких отнести к фантастике у меня как-то не получилось. Он какой угодно - философский, социальный, политический, гуманистический, идеологический и любой другой, но не фантастический. Для меня, фантастика - это сюжет, который может произойти только в той ситуации, которая описана, но никак и никогда, применительно к иным, а тем более современным, временным рамкам. Действие же этого романа можно представить где угодно (к примеру - в каком-нибудь полудиком государстве типа Сомали или в прошедших на Земле Средних веках) и, кроме делания золотых монет из грязи, там нет ничего фантастического. Видеокамера - банально. Владение рукопашным боем - архибанально. Вертолёт - ещё более банально для 1963 года, когда эта книга писалась.
Вообще-то, разделение литературы на жанры, в частности отнесение произведений к фантастике, весьма сложная штука. Вот скажите, Стивен Кинг - это фантастика? А Жюль Верн? А сказка "По щучьему велению..."? Поэтому я, пожалуй, остановлюсь в своих сравнениях и оценках и перейду непосредственно к книге.
Во-первых, у меня сложилось впечатление, что книга написана исключительно из конъюнктурных или меркантильных соображений, и от этого напичкана целой массой "новинок" того времени: кроме вышеперечисленных видеокамеры и вертолёта, появившихся в СССР незадолго до написания книги и ещё не известные широкому кругу граждан, присутствуют весьма пространные размышления о гуманизме и антропоцентризме, набравших силу в те годы; явно наличествуют попытки осмысления итогов Карибского кризиса 1962 года; есть стенания по поводу роли искусства и науки, что вполне естественно для периода завершения Хрущёвской оттепели; видны попытки (по моему мнению не очень внятные) оценки действий сталинских орлов-ГПУшников, что явствует из описания суда над Руматой, проводимым тройкой, упоминании дела лейб-медиков и в образе дона Рэба, в котором сложно не угадать Берию (авторы, в принципе, и не пытались этого скрывать, назвав его в первом варианте романа именем Рэбия). И всё это замаскировано под эдакий "а-ля фашизм", причём грубо и понятно, с применением эпитетов "мясники", "лавочники", "штурмовики" и пр., что должно показать читателю, что он, ни в коем случае, не должен представить на месте "серых" кого-либо иного, кроме солдат СС или мальчиков из Гитлерюгенда. Плюс ко всему, в книгу зачем-то впихнуты (именно впихнуты, т.к. абсолютно не вяжутся по сюжету) рассуждения на темы: что есть добро, зло, свобода, богатство, бессмертие и даже божественная сущность?
Короче, эдакий Пелевин пятидесятитилетней давности (кстати, с юбилеем, Виктор Олегович!), только с претензией не на философские, а на социально-политические изыски.
Во-вторых, почему земляне боги? Они смертны, подвержены чувствам и страстям, не могут/не хотят/не имеют права влиять на ход истории. Они не создавали этот мир и не могут его разрушить. Румата даже не миссионер, который имеет желание и возможность обращать кого бы то нибыло в свою веру. Его роль ничтожна и сводится к спасению нескольких "диссидентов" и не более того (эта сюжетная линия, кстати, тоже подтверждает конъюктурность произведения).
Есть и в-третьих, и в-четвёртых, но писать об этом не очень хочется.
Так что, хоть я и долго решался на этот шаг, но данную книгу я, пожалуй, для прочтения не рекомендую. Или, что более справедливо, вынужден констатировать, что есть великие книги, не подверженные влиянию времён, а есть такие, которые надо читать только тогда, когда они написаны...
ЗЫ. Изучая тему, встретился в Инете с вопросами типа "И как такую книгу в то время не запретили?". Ответ, на самом деле, достаточно прост, стоит только провести небольшие исторические параллели - если уж тогда напечатали "Один день из жизни Ивана Денисовича" Солженицина, то это роман Стругацких, видимо, тем более было можно...
Я сейчас напишу ересь, в понимании абсолютного числа людей, достаточно поживших во времена СССР, но не написать её я не могу, потому что этот роман братьев Стругацких отнести к фантастике у меня как-то не получилось. Он какой угодно - философский, социальный, политический, гуманистический, идеологический и любой другой, но не фантастический. Для меня, фантастика - это сюжет, который может произойти только в той ситуации, которая описана, но никак и никогда, применительно к иным, а тем более современным, временным рамкам. Действие же этого романа можно представить где угодно (к примеру - в каком-нибудь полудиком государстве типа Сомали или в прошедших на Земле Средних веках) и, кроме делания золотых монет из грязи, там нет ничего фантастического. Видеокамера - банально. Владение рукопашным боем - архибанально. Вертолёт - ещё более банально для 1963 года, когда эта книга писалась.
Вообще-то, разделение литературы на жанры, в частности отнесение произведений к фантастике, весьма сложная штука. Вот скажите, Стивен Кинг - это фантастика? А Жюль Верн? А сказка "По щучьему велению..."? Поэтому я, пожалуй, остановлюсь в своих сравнениях и оценках и перейду непосредственно к книге.
Во-первых, у меня сложилось впечатление, что книга написана исключительно из конъюнктурных или меркантильных соображений, и от этого напичкана целой массой "новинок" того времени: кроме вышеперечисленных видеокамеры и вертолёта, появившихся в СССР незадолго до написания книги и ещё не известные широкому кругу граждан, присутствуют весьма пространные размышления о гуманизме и антропоцентризме, набравших силу в те годы; явно наличествуют попытки осмысления итогов Карибского кризиса 1962 года; есть стенания по поводу роли искусства и науки, что вполне естественно для периода завершения Хрущёвской оттепели; видны попытки (по моему мнению не очень внятные) оценки действий сталинских орлов-ГПУшников, что явствует из описания суда над Руматой, проводимым тройкой, упоминании дела лейб-медиков и в образе дона Рэба, в котором сложно не угадать Берию (авторы, в принципе, и не пытались этого скрывать, назвав его в первом варианте романа именем Рэбия). И всё это замаскировано под эдакий "а-ля фашизм", причём грубо и понятно, с применением эпитетов "мясники", "лавочники", "штурмовики" и пр., что должно показать читателю, что он, ни в коем случае, не должен представить на месте "серых" кого-либо иного, кроме солдат СС или мальчиков из Гитлерюгенда. Плюс ко всему, в книгу зачем-то впихнуты (именно впихнуты, т.к. абсолютно не вяжутся по сюжету) рассуждения на темы: что есть добро, зло, свобода, богатство, бессмертие и даже божественная сущность?
Короче, эдакий Пелевин пятидесятитилетней давности (кстати, с юбилеем, Виктор Олегович!), только с претензией не на философские, а на социально-политические изыски.
Во-вторых, почему земляне боги? Они смертны, подвержены чувствам и страстям, не могут/не хотят/не имеют права влиять на ход истории. Они не создавали этот мир и не могут его разрушить. Румата даже не миссионер, который имеет желание и возможность обращать кого бы то нибыло в свою веру. Его роль ничтожна и сводится к спасению нескольких "диссидентов" и не более того (эта сюжетная линия, кстати, тоже подтверждает конъюктурность произведения).
Есть и в-третьих, и в-четвёртых, но писать об этом не очень хочется.
Так что, хоть я и долго решался на этот шаг, но данную книгу я, пожалуй, для прочтения не рекомендую. Или, что более справедливо, вынужден констатировать, что есть великие книги, не подверженные влиянию времён, а есть такие, которые надо читать только тогда, когда они написаны...
ЗЫ. Изучая тему, встретился в Инете с вопросами типа "И как такую книгу в то время не запретили?". Ответ, на самом деле, достаточно прост, стоит только провести небольшие исторические параллели - если уж тогда напечатали "Один день из жизни Ивана Денисовича" Солженицина, то это роман Стругацких, видимо, тем более было можно...
