Жизнь порождает разум. Разум даёт понимание бессмысленности жизни. Вера отрицает разум. В вере - смысл жизни?Примерно такой силлогизм можно вывести из этого произведения русского писателя и философа. И приходит он к нему не только через много страниц текста, а и через долгие годы исследований, сомнений и размышлений. Попытка понять смысл жизни у пятидесятилетнего христианина понятна (во всяком случае мне, тоже пятидесятилетнему) и проходит достаточно тяжело и иногда сумбурно. Плюс ко всему, видимо глубокое изучение трудов Шопенгауэра, тоже наложило свой след на мировоззрение писателя. Лев Николаевич прошёл через попытки найти смысл человеческого существования в семье, писательстве, прогрессе, философии, знании, смерти, но, в конце-концов, приходит к выводу, что возможность его понять даёт только вера в Бога.
Но придя к такому выводу, писатель понимает, что попадает в замкнутый круг, ибо, как он пишет, "по вере выходило, для того, чтобы понять смысл жизни, я должен отречься от разума, того самого, для которого и нужен смысл".
В принципе, Толстой не открывает ничего нового, к такому тупику приходят многие (если не все), кто пытается найти в вере что-либо разумное. И до и после Толстого мысль о том, что вера даёт верующему преимущество в том, что вводит в каждый ответ отношение бесконечного к конечному, высказывали многие. В части вопроса смысла жизни это упрощает понимание роли конечной жизни индивидуума в её (жизни) бесконечности вообще...
Но какова должна быть вера? Почему жизнь верующих мало чем отличается от жизни неверующих? Почему они, веря, так же подвержены страстям, жажде славы, достатка и власти? Зачем, для того, чтобы верить, церковь с её обрядами, канонами и таинствами? Почему православие, проповедуя всеобщую любовь, нетерпимо к иноверцам и еретикам? Почему, чем больше человек познаёт суть православия, тем его нетерпимость только усиливается?
Толстой задаёт ещё много вопросов и не находит на них ответов. Причём, для их поиска он использует все доступные методы - читает Библию и Предание на разных языках, общается с монахами и пастырями, идёт "в народ", пытается понять как верят крестьяне и цари.
А если ответы и находятся, то они до такой степени нелепы и противны сути веры, что Толстой, услышав их, относит эту нелепость и противность к тому, что это он не понимает их сути...
В конце произведения мне показалось, что Л.Н.Т. начал предпринимать попытки написать что-то в стиле Солженицинского "Как нам обустроить Россию?", но, слава Богу, это мне только показалось, т.к. иначе это уже была бы не исповедь. Он же ограничился только выводом, что да - жизнь зла и бессмысленна, но это определение может относиться только к его жизни, а не жизни вообще. В первую очередь надо признать, что ты сам не хорош и жизнь здесь совершенно не причём. Смысл жизни даёт только вера в Бога, но Бог этот един для всех людей. И люди должны найти в себе силы соединиться в единой вере, найдя в каждой из религий что-то общее и терпимо относясь к различиям. Мысль мне понравилась...
ЗЫ. Очень понравился довод, объясняющий почему каждая религия ставит себя выше других. Толстой это объясняет так: "Это, как ответ на вопрос, почему уланы считают себя смелее драгун, а гусары - и улан и драгун? Не почему. Просто они так считают..." :0)
ЗЫЫ. Кстати, многие знают про "Арзамасский кошмар" - сон, в ходе которого Толстой испытал неимоверный мистический ужас. Так вот, через три года после написания "Исповеди", Льву Николаевичу приснился второй сон, который принёс ему душевный покой и умиротворение...
ЗЫЫ. В ходе полемики, мой постоянный оппонент Ю.Н.Г. выразил твёрдое убеждение, что Толстой был психически ненормален. Я было кинулся искать сведения по этому поводу, но потом бросил. Если даже и да, то что? Давайте тогда не будем читать мысли Гоголя, Ницше, Достоевского, Цвейга, По, де Сада, Свифта, Хеменгуэя, Кафки. Руссо, Мопассана, Есенина, Булгакова и ещё не одного десятка поэтов и писателей, которые были общепризнаннными психами...
( Цитаты ) ![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Памятник К.С.Льюису в Белфасте
